"Ты должен обязательно разыскать эту бесценную книгу, чего бы это ни стоило, и она всю жизнь должна быть рядом с тобой. Конспектировал и изучал я ее от корки до корки и завет Учителя свято храню – драгоценные мысли Гарриса, его мудрые советы и наставления постоянно со мной».
Адвокату необходимы рассудительность и такт. Делать правильные вещи в правильное время, вызвать нужного свидетеля в то время, когда его показания произведут наибольший эффект, хранить молчание, когда оно на вес «золота» для вашего клиента - это такт, а не задавать опасных вопросов - это рассудительность.
Некоторое представление об этом можно передать следующим простым делом. Нам предстоит поучиться этому у необразованного обывателя, владельца буфетной лавки. Однако, он обладал тремя необходимыми качествами для ведения своего судебного дела: быстротой понимания, знанием человеческой природы и здравым смыслом. И ещё у него было другое превосходное качество - умение держать язык за зубами.
Иск был предъявлен против этого владельца буфетной лавки за нарушение обещания жениться на «некой юной леди», чьи чувства, как говорилось в бумагах, навсегда были оскорблены «бесчувственным поведением этого человека». При том она была молода и привлекательна – а это основной капитал в таких исках.
Поговаривали, что ответчик имел столь хорошее положение, что мог себе позволить уплату большого ущерба. Доходный бизнес, недвижимость, ценные бумаги и другие источники благосостояния, так что это было хорошее дело для истицы!
Едва ли можно было ожидать лучшей вступительной речи и оратор - адвокат истицы, - по всей видимости, выигрывал везде по ходу процесса. Казалось, что суд присяжных был уже убеждён, что ответчик, отказавшийся от такой очаровательной награды обязан заплатить за своё безрассудство, к тому же он был значительно старше.
А тем временем ответчик находился в зале суда наряду с другими зрителями, слушая свое собственное дело. И когда судья собрался уже заканчивать процесс, выкрикнул из толпы: «Подождите!». Сразу после этого он вышел на середину зала, тем самым вызвав немало шумихи у присутствовавших и порицаний со стороны судьи, постоянно извиняясь за своё неправильное поведение. Он сообщил, что он и есть тот самый ответчик. В ту же секунду раздался взрыв смеха, к которому присоединился и судья. После речи адвоката о беспечной влюблённой и богатом торговце вид заросшего и потрёпанного старца, взирающего с широко открытыми глазами на судью, мог извинить любое количество смеха. Он представлял собой самое жалкое зрелище бедного и изнурённого торговца, которое я когда-либо видел. И если присяжные заседатели желали бы что-нибудь отдать за красоту истицы, они уж точно ничего б не дали за её вкус. Его появление – первое, что было сделано хорошо.
Огромное значение для этого человека в ведении собственного дела имело то, что он знал его. Это не только является первой необходимостью для успеха в перекрёстном допросе, но ещё и тем, без чего все остальные знания бесполезны.
У него было также понимание сути обвинений против него и знание людей, т.е. всего желательного и необходимого в адвокатском искусстве. Поэтому он точно знал, что хотел доказать, и задавал только те вопросы, которые могли принести нужные ответы. Ни ухищрений, ни притворства, лишь простое и серьёзное отношение к делу.
Прежде всего, он сообщил присяжным, почему обещание жениться не было исполнено. К счастью, он не знал, что подразумевается под судебными прениями и потому у него не было каких-то нелепостей или чего-нибудь подобного. Он говорил без обиняков, с видимым прямодушием, в то время как в большинстве процессов присяжные подозревают, что адвокаты скрывают что-то у себя в рукаве всякий раз, когда пользуются юридическими крючками. И я всегда наблюдал, что адвокаты, которые выглядят наиболее честными, лучше всего ладят с присяжными, которые не переносят так называемое маневрирование, а точнее говоря, лукавство.
Следующей его задачей было то, что если он и должен заплатить, то следовало бы уменьшить этот ущерб до минимума.
С этими двумя обозначенными положениями он и принялся за работу.
Он не пошел по пути мелочного оспаривания перед присяжными того, обещал ли он жениться; он признал это, в противоречии нелепому старому правилу: «Никогда ничего не признавай». Лучший совет – признайте всё, что можете, если это не причинит вам вреда. Чаще всего это принесёт значительную пользу. Потому что доказанность отрицаемых обстоятельств принесёт гораздо больший вред вашему подзащитному, нежели их признание.
Объяснение того, как случилось дойти до нарушения обещания, было простым и последовательным, так что никто из присяжных не смог бы его неправильно понять. Причиной была названа «холодность» со стороны истицы и это было больше похоже на обман с её стороны, чем на нарушение обещания жениться. Так это вполне могли понять двенадцать разумных человек, глядя на него, ибо более нелепое создание вряд ли когда-либо появлялось в зале суда. Должно быть, он сам был средством достижения целей для этой миловидной истицы.
Способ, каким ответчик доказал холодность юной леди, был ещё одним уроком адвокатского искусства. Этим способом он показал, что хорошо понимает, что собирается делать, а это само по себе является огромным преимуществом при ведении дела.
Он спросил, есть ли у неё письмо, в котором он сетовал на её поведение. И оказалось, что это письмо у неё было.
Конечно же, наш учёный адвокат со стороны истицы в одно мгновение вскочил с возражением: «Представлено без предупреждения, милорд!». Прекрасное крючкотворство, которое позволило бы присяжным прийти к выводу, что адвокат не рискнул предъявить им это письмо. А что ещё они могли подумать? «Без предупреждения»! Но, они, присяжные, хотели бы на него взглянуть. О чём же думал адвокат истца, если он вообще о чём-то думал, помимо обычных юридических формальностей? Он думал выиграть дело, утаивая письмо, которое ответчик желал показать присяжным в качестве объяснения своего поведения?
- Представлено без предупреждения! - торжествующе повторяет адвокат, демонстративно для убедительности встряхивая головой.
- Ну да, Вы не сделали никакого предупреждения о предъявлении - вторит ему судья с улыбкой.
- Я не знаком, милорд, с формами закона - скромно говорит ответчик, - но она держит его у себя и, осмелюсь сказать, без всякого уведомления. Если бы у меня были средства нанять адвоката, милорд, я бы не оказался в таком затруднительном положении, но я не был готов к такого рода вещам. Что ж, присяжные не должны его видеть в этом случае, если я правильно понимаю?
- Вы не пострадаете из-за отсутствия адвоката - сказал милорд. - Я уверяю Вас.
И знаете, это было совершенной правдой…
- Я не смог себе этого позволить, Ваша светлость, по той причине, что всего лишь бедный человек и адвокат не стал бы браться за мое дело.
- Какая дата этого письма? - спросил судья.
- Это было в марте, милорд, когда она была в отъезде в Камберленде. Я написал, чтобы спросить, когда …
- Я протестую, - решительно вскричал проницательный адвокат истицы. - Я протестую!
- Я написал, чтобы спросить, когда она вернётся, - повторил ответчик, - так как у меня пятеро детей, милорд, и некому проявить заботу о них.
- Чему Вы протестуете? - спросил судья адвоката истицы, - его просьбе, чтобы она возвратилась, или тому, что у него пятеро детей?
- О, милорд! - печально ответил адвокат, - это очень неправильно. Я протестую против всего этого; он сообщил содержание письма, которое не было заявлено к предъявлению как доказательство! В самом деле, милорд!
- Сколько лет вашим детям? - спросил судья. - Полагаю, уж здесь не надобно никакого уведомления, чтобы их родить?
- Старшему пятнадцать, милорд, а младшему два года и восемь месяцев.
- Вы протестуете против этого, господин адвокат?
- О, нет, милорд, на это я не возражаю, я говорю лишь о несвоевременности…
- Есть ли что-нибудь в этом письме, - спросил присяжный заседатель, - чего адвокат истицы опасается, поскольку не желает, чтобы оно было прочитано? Коль скоро это как-то связано с делом, мы бы хотели этого узнать.
- О, Боже, нет, сэр! - вскричал адвокат слишком поспешно. - Лишь только не было об этом уведомления, сэр. Но, конечно же, мне следует желать, чтобы оно было прочитано, я даже хочу, чтобы оно было прочитано! В самом деле, мне следовало бы дать его самому, если бы Вы его не спросили!
Тут пусть читатель подумает, считает ли он это хорошим стилем ведения дела.
Часть этого письма действительно была процитирована во вступительной речи. А теперь пришла очередь другой части, из которой следовало, что ответчик не мог себе позволить даже нанять домработницу, так что некому было присматривать за детьми, оставшимися без матери, и его дело шло к полному разорению.
Присяжные рассмеялись, но, конечно же, не от всех этих бесконечных несчастий ответчика, а от его мастерства на суде.
- Милорд, - смиренно произнёс он, - вот здесь её ответ на это письмо.
Вновь вскакивает адвокат и вновь со своими стенаниями:
- О, милорд, у меня другое возражение! Нужно было провести осмотр, ведь письмо было сокрыто.
И так далее, и так далее, делая процесс больше похожим на пародию, нежели на отправление правосудия.
Письмо, однако, было наконец прочитано. И действительно, в нём не оказалось ни тепла, ни чувств, ни даже обходительности. Оно вообще оказалось скорее бранным, чем любовным. Немудрено, что представитель истца пытался скрыть его в процессуальных формальностях - не так уж глупо с его стороны, как все теперь видят…
- А теперь, - вскрикнул адвокат, вскакивая со своего места для перекрёстного допроса, как если бы он прямо прыгнул на свидетеля, - скажите, Вы живёте в доме, да или нет, за сто двадцать фунтов в год – да или нет? Сейчас будьте осторожны, сэр, мы знаем кое-что о Вас.
- Это-то и делает меня бедняком, - ответил пожилой человек. - Это и моя семья не оставляют мне ни единого пенни. Они увеличили плату еще на двадцать фунтов в прошлом году.
- Сколько стоит ваш бизнес, сэр? - резко спрашивает учёный джентльмен. - Будьте осторожнее сейчас!
- Я осторожен, - говорит бедный человек, - я осторожен, как и по обыкновению бываю.
- Сколько стоит ваш бизнес, мой вопрос, - повторяет адвокат. - Сколько б вы отдали за него?
- Что ж, - говорит обвиняемый, - если Вы желаете выяснить, что с меня можно взять, Вы можете войти в бизнес, а я выйти, и тогда Вы поймёте, что не получите многого на житьё. Но, разве если у Вас нет семьи, сэр.
- А что же доброе имя лавки? - спрашивает краснеющий адвокат под смех зала.
- Имя – что ж, сэр – это всё.
- Но, у Вас есть другая собственность, не так ли, сэр?
- Есть, вот оно, - говорит человек, выуживая из кармана закладные квитанции.
- Можете ли Вы поклясться, сэр, что у Вас нет другой собственности? Подумайте сейчас и будьте осторожны, сэр, у нас есть свидетели.
- Да, сэр.
- Нет капитала?
- У меня, возможно, есть несколько шиллингов. Но она, видимо, не сомневалась, что я буду хорошей инвестицией.
- Отчего Вы говорите, что она думала, что у Вас есть капитал?
- Потому что они всегда его хотели.
- Кого это Вы имеете в виду, говоря они?
- Её, и её мать, и отца.
- Вы можете поклясться, сэр, что у вас нет денег в банке?
- Нету, насколько я знаю.
- Она сказала нам, что у Вас есть.
- Что ж, если Вам хочется верить всему, что она говорит, Вам будет чем заняться.
- Я хотел бы получить ответ, сэр, разве у Вас нет финансов в банке?
- Скажем так, сэр, - возразил ответчик, - вот моя банковая книжка и она знает об этом вопросе побольше моего, так что если у меня что-то есть там, Вы смело можете забрать это себе.
- Дайте-ка посмотреть, - сказал адвокат, поправляя пенсне, как будто стараясь лучше рассмотреть свои наделанные ошибки. Изучив книжку, он вручил её обратно, не проронив ни слова.
Судья захотел взглянуть не неё тоже.
- Вот как, - сказал его Светлость, - остаток не в ту сторону.
Затем и присяжные просмотрели её и передали обратно, покачивая головами.
Затем прозвучал ещё один вопрос:
- Разве Вы не расторгли эту помолвку, так как Вы пожелали жениться на вдове с состоянием 900 фунтов.
- Желал бы я найти такую, сэр, а коль нашёл бы, то согласился б и на меньшее. (Смех в зале).
Кому-то может прийти на ум, что перекрёстный допрос был недостаточно исчерпывающ, что всё же можно было найти какое-то имущество, чтобы покрыть издержки по иску, однако к этому времени представитель истицы начал вконец суетиться.
- Каков ваш доход? Мы посмотрим, какова цена этого бизнеса. Каков ваш доход?
- Немного, сэр. Вот здесь моя конторская книга. Она была составлена в ту пору, когда землевладелец забрал часть имущества в счёт уплаты за землю, а сейчас осталось к тому же не так уж много и мебели, простите, грешным делом.
- Так когда он забрал-то в счёт ренты?
- В эту последнюю четверть года, сэр.
- Однако, нам было сказано, что ваш доход до 7 фунтов в день.
- Я полагаю, что это её отец сказал Вам это, - ответил ответчик среди грохота смеха.
Конторская книга была вручена судье.
- Это, - сказал его светлость, передавая книгу присяжным, - доказательство доходности бизнеса.
Присяжные взглянули на неё и дело было окончено.
Многие адвокаты думают, что присяжные - это всего-навсего дураки. Однако, когда они так думают, присяжные непременно отвечают им тем же комплиментом в своём вердикте.
